Томичи и Хан, и что из этого получилось

Томичи и Хан, и что из этого получилось

Сообщение A S » 01 мар 2010, 00:10

Томичи и Хан, и что из этого получилось.

Лето пришло, как всегда внезапно и торопливо. Начинался новый сезон в горах, и вот как это было для семерых томичат в далеком 2001 году…

Вот имена тех далеких героев:

Михаил Ворожищев - старый туристский волк, который вдохновил нас на нехилый туристский поход с севера до Южного Иныльчека, протяженностью в 9 дней и 9 ночей. В его скромных планах было - вспомнить молодость, сократить старость и взойти на п.Хан-Тенгри по классическому маршруту.

Леха Шебеко - ассистент Миши и его верный соратник на пути к вершине Хан-Тенгри по классическому маршруту. Отличается большим любопытством и страстью к широте кругозора, неприхотлив в горных условиях.

Серега Ермаченко - истинный альпинист, любит трудности и питает слабость к лечебному голоданию. Цель миссии - восхождение по классике на п.Победы в компании своего улыбчивого друга Сашки.

Сашка Шатских (улыбчивый) - терпеливый друг Сереги, хотел оставаться улыбчивым и счастливым до самой вершины Победы, а возможно и после спуска, что из этого получилось читайте ниже.

Игорь Пегель - неутомимый исследователь горных районов и возможностей собственного организма в предельно вражеских условиях. Планы расплывчаты и скрыты за туманным молчанием и задумчивым взглядом.

Сашка Кириков (неулыбчивый) - уважает альпинизм с легким налетом садомазохизма, считает, что самый верный способ испытать друга - бросить на него камень… Самый верный способ проверить себя на высоте - пройти 6-ку "Б" на Хан-Тенгри.

Костик Медведев - абсолютный пофигист и пофиговый альпинист, но водит дружбу с Саней Кириковым, за это его побаиваются и уважают. Его жизненное кредо - "А почему бы и нет?" подходит для прохождения 6-ки в компании с Саней Кириковым, но мало подходит для здорового образа жизни, поэтому он часто травмируется во время занятий любимым спортом.

Более шести месяцев вынашивали они в своих головах мысль о большой высоте и не где-нибудь в Непале или стране великих подделок Китае, а на просторах Казахстана и Киргизии, вернее в районе п.Хан-Тенгри - п.Победы.

Легко мысль вынашивается, да не легко дело делается. Сначала был долгий процесс накопления - накапливали все, что под руку попадется, попадется мясо - мясо накапливаем, попадется снаряжение какое никакое - и его в кучку припрячем… Вещички опять же на дороге не валяются, а на высоте каждый целый носок на вес золота. Аптека тоже дело немаловажное - настроение поднять, над другом посмеяться или просто мультики посмотреть в минуты короткого отдыха. А как были сладостны минуты накопления живой воды, которая помогает от всех болезней и делает высоту низкой, а низ высоким, которая большого спортсмена делает маленьким, а маленького большим… В итого через некоторое время стали подрастать дома мешки с припасами, да баулы со снаряжением, стали и пятки чесаться - не от грязи, а от сладостного предчувствия долгого путешествия к великим вершинам. Вот и билет заветный в кулаке зажат, как звезда у Мальчиша-Кибальчиша и сердце стучит, как мотор и дома разруха и финансовый кризис в связи со скорым отъездом.

Поезд запомнился летней скученностью пассажиров и постоянной нехваткой пива, которое постоянно приходилось докупать у голосящих туземцев на многочисленных станциях по пути следования крепких альпинистских организмов. Алма-Ата встретила нас знакомым и немного озабоченным лицом Миши Ворожищева, который доставил нас в квартиру своей мамы, упростив тем самым процесс ознакомления наших персон с таможней и милицией столицы Казахстана.

Приободренные таким гостеприимством мы потратили день на решение организационных вопросов, посещение рынка и дегустацию местного пива. Результат дегустации оказался крайне неутешительным - "здесь жить нельзя", два дегустатора были почти выведены из строя и еле стояли на ногах от потрясения. Озадаченные томичи вернулись в квартиру Мишиной мамы и продолжили свои нескончаемые сборы и сортировку снаряжения. За этим нехитрым занятием их застал вечер, параллельно пришли в норму организмы дегустаторов местных алкогольных напитков, и стало понятно, что предстоит знакомство с ночной Алма-Атой. Не затягивая начало ночного праздника, Костик оперативно дозвонился до знаменитых Арасановских бань (обозвав их Сандунами) и заказал номер-люкс на 6 человек. Стоимость люкса не оставила никого равнодушным - все поняли, что после оплаты номера денег останется только на кусок хозяйственного мыла и бельевую веревку… про водку и пиво придется забыть и два часа придется трудолюбиво тереть свое тело мочалкой, в окружении совершенно трезвых друзей - картина не для слабонервных… Но все обернулось очень даже неплохо, всю дорогу до Арасана Сергей показывал друзьям свое занудство и плохое воспитание, призывая нас сэкономить деньги и отдохнуть по полной программе в любом летнем кафе ночного города. Большинство в душе были согласны с нудным Серегой, но стойко молчали и чем ближе был Арасан, тем грустнее были лица счастливых обладателей номера-люкса. В самый торжественный момент, когда перед нами распахнулись двери оплота чистоты и гигиены, и гостеприимная старушка пошла показывать наш номер, мы, попав под гипноз Сереги, молча развернулись на 180 градусов и в гробовом молчании вышли на улицу. Серега торжествовал. Оглянувшись, последний раз на баню, мы стремительно вверглись в пучину Алма-атинской ночи со всеми ее соблазнами и подвохами, ночными уличными бистро, сонными продавцами арбузов и ароматными шашлыками…

Утро было тяжеловесным и безрадостным, праздник закончился. На часах стрелка коварно застыла у цифры 5, угрюмые после ночного круиза томичи готовились к погрузке в микроавтобус и слабо представляли себе, как они переживут этот день длиной в шесть часов езды до п.Ак-коль откуда начнется их неповторимый по героизму и силе акклиматизации путь до Южного Иныльчека. Но поездка в микроавтобусе оказалась не такой уж безрадостной, и молодые организмы быстро восстанавливали свои прежние пропорции и гибкость, от этого процесса отставала только голова со своим содержимым. Разговор чаще состоял из коротких слов и отрывистых жестов, гримаса ночной радости на лице стерлась только к обеду, а вечером мы увидели границу на замке (замок был большой и ржавый). Китайские нарушители умело маскировались и коварно прятались в чахлых кустиках росших на склонах прилегающих к границе. В п.Ак-коль мы оставили внушительные баулы с продуктами и снаряжением для заброски вертолетом на ледник Южный Иныльчек, соответственно мы оставили не менее внушительные американские доллары (очень похожие на наши баксы) для волшебника который в своем голубом вертолете доставит их в пункт назначения. Ночь прошла спокойно, не тревожа нас неожиданностями и неприятностями.

Утром, собрав палатки и легко позавтракав, мы взяли направление по ущелью, где по слухам через 16 километров наши цепкие ноги должны начать царапать поверхность ледника, а легкие начнут судорожно сокращаться, высасывая из высокогорного воздуха остатки необходимого для жизни кислорода. Закон: "в каждом слухе есть доля шутки". В нашем слухе доля шутки была процентов 90, в итоге в первый день мы протопали с рюкзаками весом под 40 килограмм километров более 30 и вышли к поселку старателей, где сторож разместил нас в вагончике и угостил свежей водой, заодно сообщив, что привык видеть людей с рюкзаками и поменьше наших, доезжающих до поселка на автомашинах. Мы поняли, что процесс акклиматизации видимо надо было начинать с головы… К обеду следующего дня мы уже менее бодро, т.к. сказывались трудовые мозоли на ногах, прошли оставшиеся очередные 16 километров до начала ледника, предварительно приняв водные процедуры при переправе через реки вытекающие с ледника. Последняя переправа была самой переправистой. В бурной воде чувствовалось и слышалось присутствие больших камней, которые совершенно равнодушно относились к нашей боязни быть унесенными в начало нашего путешествия. И если альпинисты были серьезно озадачены наличием грозной водной преграды, то неутомимый турист Ворожищев с бесстрашным видом ворвался в поток и после пяти страшных минут очутился на другом берегу бушующей реки. Повторить подобный подвиг желающих не было, и в ход пошла веревка - лучшая подруга альпиниста. Перила натянутые поперек реки здорово прибавили нам смелости, но вода здорово позабавилась, мотая и плюхая наши перемерзшие тельца на перильной веревке пока мы перебирались на другой берег. Через три долгих часа на морене, мы вышли на язык ледника и поняли, что лето для нас закончилось окончательно и бесповоротно. Те, кто имел гибкую шею могли задрать голову почти до упора и созерцать в лучах заходящего солнца заснеженные склоны перевала Одиннадцати, который позволит нам спустится к МАЛу на леднике Северный Иныльчек. Ночевать мы пристроились на морене напротив нашего ненизкого перевала высотой 5300м. под легкое и нудное шуршание моросящего без всякой цели дождя.

К концу второго дня по количеству мозолей, наша группа могла попасть в книгу рекордов Гиннеса. Саня Шатский, увидев невообразимое количество мозолей самых разнообразных размеров на своих стопах, с грустью понял, что турист из него получится только мертвый и решил бежать при первом же представившемся случае. У большинства появился характерный и почти не прекращающийся "тянь-шаньский кашель" и в дополнение к нему "тихий насморк". Вес рюкзаков заставил мутировать плечевой пояс - к вечеру второго дня мы сутулились даже без рюкзаков, и можно было легко догадаться, что через неделю мы можем подбирать с земли предметы не нагибаясь…

Начало третьего дня ознаменовалось полным ухудшением погодных условий, видимость сократилась до 5-8м., вокруг все стало одинаково белым и неинтересным, кроме того, за ночь на склонах ведущих к перевалу Одиннадцати выпало снега по самые… короче нам было по пояс. Прибавьте к этой безрадостной картине бодрящий, отмораживающий носы ветерок и вы поймете с каким энтузиазмом мы вышли утром на штурм перевала. Подъем шел тяжело, после нас в снегу оставался глубокий противотанковый ров на радость казахстанских пограничников. К обеду мы уже серьезно подумывали о том, что скоро перевал переименуют в перевал Восемнадцати, а мы так и не увидим красивые и высокие горы из-за которых потеряли и покой и здоровье. А затем был удивительный по набору ощущений траверс лавиноопасного склона при минимальной видимости, в сторону предполагаемого перевала. Но все закончилось хорошо - лавины не было, но не было и перевала. Это немного озадачило томичей и в глубокой задумчивости, и не менее глубоком снегу они сидели некоторое время, оценивая собственные шансы отыскать коварный перевал. Самыми неусидчивыми и беспокойными оказались Костик Медведев и Сашка Кириков, бросив в тумане друзей, нахлобучив на всякий случай на себя рюкзаки, они неторопливым шагом, близоруко щурясь в непроглядную мглу, отправились искать "самое низкое место в гребне". Прошло совсем немного времени, перегорело несколько миллиардов нервных клеток и заветное место, называемое на карте лаконично "п.Одинадцати 5300м." был найден и душевное равновесие спортсменов восстановлено.

Утро напугало нас голубым до неприличия, почти без облачным небом и роскошным видом на северную стену Хана. Когда мы утомились от разглядывания неприкрытой эстетической красоты окрестностей и опустили глаза, что бы рассмотреть спуск с перевала нас охватило предчувствие праздника. Спуск был безопасен даже для слепой девяностолетней старушки, ну а если учесть, что мы немного моложе и давно не были у окулиста, нас видимо ждала воскресная прогулка к МАЛу на Северном Иныльчеке. Некоторые перевалы они как некоторые женщины - непредсказуемы и коварны, несмотря на всю свою прелесть… короче, вы поняли, о чем речь. Спустившись с перевала на небольшой ледничек, который до поворота представлял из себя мягкий белый сугроб, мы не подозревали, что нас ждет далее. А там ледопад с сераками до самого Северного Иныльчека, а там такие скалы по борту, что проще вырастить у себя крылья, чем сделать попытку добраться до МАЛа на своих слабеньких тоненьких ножках. По нашему - это ШОК… Крылья не выросли… а ножки они вот они… Мозжечок болел еще дня три после этого спуска. В довершении, когда до С.Иныльчека оставался один бросок, наш нелегкий путь преградил кулуар с совершенно дурным характером и совершенно неограниченным запасом вылетающих из него камней различного калибра. Я больше никогда не буду играть в боулинг... Я почти успел, когда они покатились, я почти летел, когда они приблизились, я почти вывернул свои тоненькие ножки, когда понял, что остался не сбитой кеглей. Боулинг я ненавижу. Еще в боулинг не будет играть Игорь Пегель, он был неустойчивой, легко падающей между камней кеглей, которая закончила игру на другой стороне кулуара, слабо веря в свое спасение. Немного пропетляв в месте слияния двух ледников, грязные и счастливые, мы через час оказались на территории долгожданного МАЛа. В лагере нам оказали радушный прием, причем радушие начало зашкаливать после появления в наших руках бумажек с зелеными лицами американских президентов. Нам выделили двое апартаментов для отдыха и мы не скромничая, устроили себе двух дневные каникулы, предаваясь обжорству и неконтролируемой спячке. Наша короткая и бедная событиями жизнь в МАЛе научила нас, что самое главное в суровой ледниковой жизни, это не зеленые головы американских президентов, не знакомство с начальником лагеря, а душевность по отношению к поварам и работникам столовой. Эти люди, чуть шевельнув пальцами и достав прямо из разряженного горного воздуха свежий картофель, банку с майонезом или дымящийся пирожок, способны вернуть вас к жизни и зарядить оптимизмом даже в самой безнадежной ситуации.

Отдых на леднике дал свои результаты - утром мы как можно дольше оттягивали минуту расставания с этим осколком цивилизации, перемычка Хана казалась далекой и нереальной, поэтому не было никаких дурных предчувствий, не было даже азарта перед новым и самым главным препятствием. Мы просто пересекли ледник, и пошли вверх по снежному склону, куда была проложена тропа и провешены веревочные перила. Пройдя первый лагерь на 4300м. мы уверено двинулись дальше к бестолково наваленным скальным островам. Перильные веревки способны добавить лошадиную дозу адреналина в организм доверчивых альпинистов, а очень впечатлительные могут впасть в коматозное состояние на пару часов, увидев, что веревка, по которой они жумарили двадцать метров, отвисая по полной программе, в некоторых местах не имея оплетки, имеет всего 6-8 внутренних жил и находится на последнем издыхании. Когда встречаешь такие места, то непроизвольно перед глазами проносится вся прожитая жизнь, и на секунду начинаешь видеть свет в конце тоннеля. А потом энергично хватаешься за скалы и несложными движениями Сильвестора Сталлоне из фильма "Скалолаз" начинаешь двигаться самостоятельно, догоняя друзей, матерясь на шутки матери природы, которая способна за год или два превратить веревки в елочную мишуру. Наши вспотевшие и разгоряченные тела заботливо спасали от перегрева небольшие снежные лавинки, срывающиеся, откуда-то сверху, превращая пот котившийся по лицу в бисер и замораживая насморк прямо в носу, после чего появилось устойчивое ощущение зимней свежести и полной безысходности. Трудовой день на перилах подходил к концу, а вернее ко второму лагерю на высоте 5600м., и тут выяснилось, что не все хотят спать на такой высоте в уютной промороженной палатке под хрип задыхающихся друзей. Костя Медведев решив не напрягаться на последних 300-х стах метрах, очень натурально изображая из себя одиночку-Месснера устроился на холодную ночевку, выкопав себе небольшую лохань в фирне. Что бы основательно выспаться не отвлекаясь на буйство горных духов в виде падающих сверху в беспорядке лавин, камней и обессилевших альпинистов, он пел песни и баллады очарованно разглядывая лунные горы, а потом утомившись от красоты и усталости заснул безмятежным сном.

Утро заставило всех основательно потрудиться, а погода видимо решив, что в столь ответственном восхождении, любые картины природы будут нас отвлекать от основной цели, испортилась настолько, что видимость упала до нуля, а снег упал до самых… по пояс. К обеду мы потеряли из виду Игоря, он пропал на нижних перилах, и в сердцах мы позавидовали счастливчику, который сейчас, наверное, спустился на 5600м. пьет чай с малиновым вареньем и верит, что и нам когда-нибудь будет хорошо и тепло. Ближе к вечеру мы совершенно вымотались и старались не думать об оставшихся метрах, непослушных ногах и ночевке на перемычке Хана. Почти всем из нас еще неделю после этого подъема снились, проскальзывающие на мокрой заснеженной веревке, жумары, которые всей своей сволочной сущностью, пытались сделать из нас молодых, цепких, но мертвых альпинистов.

Поднявшись на Петьку 6100м. (маленькая вершинка-пупыринка между п.Чапаева и Ханом) мы стали свидетелями бесподобной живучести Сереги Ермаченко. Дело в том, что для лучшей ориентации в условиях плохой видимости и злополучной кармы, добрые, но веселые спасатели в особо опасных местах устанавливают вешки и вся фишка в том, как пройти мимо вешки. Добрые-заботливые спасатели ставят вешки, что бы вы просто шли от одной до другой по прямой линии, минуя опасные места, а вот веселые спасатели наоборот ставят вешки точно в опасное место. Короче, вам остается только угадать, какие спасатели поставили вешки - добрые или веселые… Серега не угадал, и решил пройти рядом с вешкой - ну, немного прошел, немного пролетел, причем вместе с карнизом. Хорошо друзья верные не сплоховали, не замешкались, в панику не ударились, а трезво приняли решение - вытащить Серьгу наверх и опять вперед пустить раз он бесстрашный такой и вешки хорошо видит. С Петьки спустились на перемычку. Быстро и неотвратимо вечерело, погода матерела нас снегом и дотошным ветром, мозг отключился, не дожидаясь команды "ОТБОЙ". Палатки мы поставили прямо на перемычке - сказалась общая усталость, вера в лучшую жизнь и полнейшее не владение ситуацией. Утомленные не солнцем, но почти унесенные ветром, Сашка с Костей залезли поужинать в палатку к Сереге и Саньке Шаскому, где выпили банку подогретого на газовой горелке пива и пожелали друг другу спокойной ночи. Ночь была беспокойной и долгой, палатки занесло снегом и только благодаря этому они не превратились в два пикирующих с северной стены Хана дельтаплана с двумя спящими дельтапланеристами в каждом…

Утро не принесло, ни хорошей погоды, ни Игоря Пегеля, ни тепла, ни пищи. Наши ряды начали редеть - рано утром на восхождение вышел Миша Ворожищев, чуть попозжа не дожидаясь новых каверз от погоды и друзей вниз на Южный Иныльчек ушли Сашка Шатских и Серега Ермаченко. Нам ничего не оставалось, как захватить пещеру, выкопанную спасателями с северного Иныльчека, и плотно заселенную буржуйскими альпинистами, и начать готовить обед. В пещере в то время находились представители Турции (женская сборная, готовящаяся к восхождению на Эверест, в окружении мелких турецких мужиков для охраны и сопровождения к вершине), представительница Австралии (без ручного кенгуру), представитель Америки (который дружил с представительницей Австралии и имел подорванное психическое здоровье), представители Казахстана (просто спали) и наконец мы представители России (озабоченные голодом, плохой погодой и отсутствием рассудительного Игоря). На запах готовящейся пищи спустился с вершины Миша, его внешний вид соответствовал обстоятельствам и способен был вызвать не присущие нам чувства страха и сострадания. Первые пять минут он прерывисто дышал и рассказывал руками, что его зовут Миша, что погода… тут непереводимая игра рук, что вершину он не нашел, видимо ее сдуло ветром, что он очень рад нас видеть, что еще больше он рад видеть горячую кружку чая и что эту кружку чая он должен запить кружкой спирта. Когда руки окончательно устали, он начал разговаривать с нами на нормальном русском языке, устало жмурился, попивая горячий чай, поведал всю историю во всех красках. Иностранные наблюдатели, населявшие пещеру и с интересом слушая рассказ, поведанный сильными Мишиными руками, впали в глубокую депрессию, понимая, что вершины им в ближайшие дни не видать, как собственной родины. А мы, пообедав, легли спать и набираться сил для следующего дня. Вечером Костя решил сварить завтрак, так, как решено, было рано утром уходить с перемычки на Ю.Иныльчек, где нас ждала заброшенная вертолетом куча продуктов и возможно хорошая погода. Вокруг все спали и Костя напевая непонятную даже ему татарскую песенку суетился вокруг газовой горелки, эту идиллию нарушил Американец-психотерапевт (с основательно разрушенной психикой), который выглянув из спальника и глядя прямо в Костины добрые глаза произнес: "Фак ю"… Костя, отличавшийся вежливостью и плохим знанием иностранных языков, радостно подмигнул и ответил: "А меня Костя зовут - вот и познакомились". Озадаченный таким гостеприимством и тупостью Американец нырнул ненадолго в спальник и после некоторого раздумья вынырнул со словами, вечными как американская мечта: "Фак ю"… Костя руками на трех языках показал фразу "ЯНКИ ГОУ ХОУМ", после чего верзила Американец начал враждебно вылазить из спальника. Но русские видимо даже во сне, могут чувствовать угрозу и возможность размять плечевой пояс, особенно если формула битвы - пять к одному. Из темноты послышался вопрос: "Кому не спится?", после которого Американец громко захрапел сидя… Как всегда победила русская дружба. Завтрак был готов, и все легли спать, хотя двоим (Сашке Кирикову и Костику Медведеву) стоило провести ночь в молитве.

Все интересное в жизни происходит, как правило, неожиданно. Ранним утром, не дожидаясь рассвета, народ с перемычки рванул вниз, не дожидаясь лавин и ледовых обвалов в "мышеловке" на леднике Семеновского, которые начинают валиться, откуда ни попадя с первыми лучами солнца. И только в палатке на самой перемычке два томских парня мирно спали под привычное уже завывание ветра. Костя, который был ответственный за раннюю побудку, откровенно проспал, Сашка Кириков еще не подозревая, что их ждет впереди сопел рядом, но как-то беспокойно, и проснулся первым, удивленно разглядывая часы и Костика. Понятно, что его первые слова были не "С добрым утром!!!"… Но именно они привели Костю в чувство и ускорили процесс сборов до минимума. Время было безнадежно потеряно на здоровый молодецкий сон, и поэтому спуск по леднику напоминал бег по минному полю. Лавины не теряли времени даром и с враждебным шорохом проносились где-то за спиной. Через два часа, решив, что самое страшное уже упало и рассыпалось белым прахом, и старушка смерть оставила их в покое до следующего раза. Они остановились возле бездонной трещины, поправить штанишки, попудрить носик и полюбоваться прекрасным видом на тот белый ад, который мы только что стремительно миновали. В это время, видимо, что бы дополнить эстетический заряд, со склонов п.Чапаева со страшным грохотом сорвалась очередная лавина. Будучи парнями смелыми и на редкость бесбашенными, Костя с Саней решили полюбоваться очередным снежным шедевром… Буквально через три минуты они поняли, что лавина не просто чудо природы, но и отменный памятник для двух дураков из славного города Томска. Лавина приближалась со скоростью, которая не давала времени на раздумья и на прощание с прожитой жизнью. Удивляясь той легкости, которая появилась в уставших членах, молодцы с высокого старта рванули вниз, ровно через 30 секунд мозг дал отбой, напомнив, что в книге рекордов Гиннеса еще не было упоминания о человеке, обогнавшем лавину. С лицом мертвеца Сашка Кириков заорал: "В трещину!!!", развернулся на 180 градусов, добежал до края и исчез в ледяной пропасти. Костя напрягся, зная, что в минуту смертельной опасности он готов на любые спортивные рекорды, но в данный момент, что-то не давало развить вторую космическую скорость, что бы ни отстать от Сашки и умереть, как настоящему альпинисту в трещине, коротая долгие минуты падения заливистым предсмертным криком. И вдруг все встало на свои места, оказалось, что Костя в спешке, сбрасывая с себя рюкзак, забыл отстегнуть пряжку и представлял собой уморительное зрелище, достойного приза в передаче "Сам себе режиссер". Добежав до края трещины, он понял, что из двух смертей придется выбирать какую-то одну, которая больше нравится - это очень тяжелый выбор даже для человека склонного к суициду. В последнею секунду он упал на краю трещины и вцепился мертвой хваткой (каламбурчик, извиняюсь J ) в самый край, положив голову, как лебедь под крыло, т.е. руку. Затем все вокруг вздрогнуло, руки втаяли в лед, сердечко остановилось и мир рассыпался на миллиард безнадежно красивых снежинок… Через минуту все было закончено - лавина прошла мимо, снося снежные мосты с трещин, похоронив под собой тропу, ведущую на Южный Иныльчек и осыпав мелкой снежной пылью двух томичей, которые уже проклинали себя за бесцельно прожитые годы.

Через пару минут Сашка с Костей стояли на ногах, растерянно озираясь по сторонам, глядя на преобразившийся ледник и то, что осталось от тропы, по которой они собирались убегать от лавины. Потом они как водится в трудную минуту, смачно пошутили и принялись фотографироваться, с идиотскими улыбками на лицах. Дальнейший спуск напоминал бег по леднику с трещинами, и проходил в атмосфере азарта и хриплого дыхания. Спустившись до развилки ледников, двое доходяг увидели двух счастливчиков, сидящих на камнях возле горящего примуса и жадно смотрящих в ту сторону, где совсем недавно грохотала лавина. Сашка с Костей были несказанно рады, опознав в сидящих Мишку Ворожищева и Леху Шебеко, они уже чувствовали во рту вкус горячего халявного чая. А вот Лешка с Мишей были немного разочарованы, угадав в двух балбесах, которые только что спаслись от лавины своих старых друзей. Они надеялись увидеть каких-то особенных альпинистов, матерых экстремальщиков, с каской вместо головы, а все оказалось так прозаично. Но чаем, они поделились и рассказали, что их спуск с перемычки прошел ровно и познавательно, что на рассвете окружающие горы были просто великолепны и грандиозны. После чая, была небольшая прогулка под палящим солнцем, по раскисшему снегу ледника Южный Иныльчек до базы Хайбулина, где нас ждали баулы со снаряжением и продуктами, где нежились и покрывались румяной корочкой в окружении спортивной буржуазии Серега Ермаченко и Сашка Шатских.

База представляла собой вытянутую по морене палаточную ярмарку, населенную веселым, гомонящим народом и радующую взор, после долгих девяти дней пути. Но самым милыми и очаровательными во всем этом бедламе были не Серега с Сашкой, а безусловно, наши баулы с продуктами. При виде их сиротливых и упитанных тушек, слюна начинала непроизвольно капать на камни и тут же испарялась под лучами гостеприимного казахстанского солнца. Но праздник встречи с баулами был безнадежно "испорчен" обедом в громадной столовой под присмотром очаровательных девушек, в одной из которой мы, не без чувства гордости за дух авантюризма и романтики живущий в Томичах и самое главное в Томичках, узнали Аленку Агееву - гида-переводчика. Которая на короткое время сумела убедить бдительных казахстанских армейцев-спасателей, что на самом деле мы сама кротость, спортивность и что желудки у нас как у котенка - с наперсток. А, что мы едим такими большими кусками, с тихим урчанием проглатывая пищу, так это от нашей безграмотности в казахском языке, и таким примитивным способом мы выражаем благодарность за их гостеприимство и доброту. Что на самом деле мы и зашли-то не надолго, ну может недельки две - три, а потом по домам. Когда мы немного пообвыклись с обстановкой, то решили, что пора ставить палатки и обустраивать бивак. После недолгого осмотра мы решили занять стратегически важную позицию - за столовой, вблизи бани и туалета. Откопали немного снега расставили палатки и начали заниматься своим любимым занятием - потрошить мешки с провизией, не забывая проводить органолептический анализ, на вопрос порчи съестных припасов. Занятие это очень ответственное и требует не дюжего здоровья и крепких желудков, потому что жевать приходилось без остановки и самое главное без разбора - шоколадные конфеты, красную рыбу, сгущенное молоко, сыр, орехи и т.д. и т.п.

А в это самое время два наших товарища занимались охотой на вертолеты, делая это с упорством арабских террористов и не покидали свой пост на вертолетной площадке даже на несколько минут. Их просто неумолимо рвало на родину, это были Миша Ворожищев и Леха Шебеко. Свою программу пребывания в данном регионе они выполнили почти полностью и только Леха не дошел до вершины Хана, твердо уверенный, что вернется в эти края в следующий раз. Вертолеты долго издевались над выносливыми Томичами, пока не поняли, что скоро их начнут сбивать ледорубами, а потом будут долго надругаться над разрушенными в хлам железяками и выжившим экипажем. Посадка в вертолет была стремительной и скоропостижной, на память оставшейся пятерке смельчаков была оставлена коробка с провизией и теплая поларовская шапочка Лехи Шебеко, которую Костик нахлабучил с видом человека, только что заимевшего корону. Вечер неторопливо превратился в торжественный ужин и братание с не успевшими заснуть обитателями лагеря.

Утро встретило наши опухшие от внезапно навалившего безделья и обилия пищи лица, приветливым и теплым солнышком. Потом была баня, осмотр окрестностей, разбор снаряжения и сушка носков и денег. Смутное чувство беспокойства за Игоря Пегеля, которого не удалось обнаружить даже связавшись по радиосвязи с МАЛом Северного Иныльчека, вскоре заглохло, когда с перемычки Хан-Тенгри на связь вышли счастливые поданные Турции, страны дешевого золота и дубленок. У них удалось выяснить, что к ним прибился вечером один русский, который отзывался на кличку Игорь и имел вид человека, выпавшего с воздушного шара. Мы слезно просили вернуть его в руки друзей, не выпуская из виду ни под каким предлогом. После обеда турки, покорившие Хан вошли в лагерь под вой своих соплеменников, которые восторгались достижением вершины мужским составом передовой группы. Крепче всех обнимали и целовали, конечно, турчанок, не дошедших до вершины несколько сотен метров, которых за неделю пребывания на перемычке, отличить от мужчин могли только хирурги. Повсюду носились турки с фотоаппаратами и видеокамерами, вид у них был гордый и комичный, как будто они только что одержали победу во Второй мировой войне. Но Игоря, нашего блудного сына, с ними не было, поэтому мы наотрез отказались целовать турчанок и тем паче низкорослых турков. Понемногу ликование утихло, и мы робко поинтересовались, где наш Паганель. Ответ обескуражил, даже нас, хорошо знавших Игоря - при спуске с перемычки он попросил веревку и сказал, что немного поотстанет. Чем он собирался заняться в одиночестве с этой веревкой совершенно непонятно, может, будет делать петли на зайцев и жить на перемычке Хан-Тенгри, может, будет ждать, когда принесут кусок мыла, а может, отловит какого-нибудь замешкавшегося альпиниста и проведет его по тем заповедным местам, где он провел столько времени в гордом одиночестве… Ближе к вечеру судьба сжалилась над Томичами, и вернула им пропажу. На леднике показалась одинокая фигурка человека с рюкзаком в котором все с радостью и без напряга узнали Игоря. Вот она счастливая минута воссоединения родственных душ на чужбине! Лицо Игоря говорило само за себя, за Игоря, за мать-природу, которая довела его до такой жизни, причем говорило это лицо молча и почти безостановочно. Дар речи ему смогли вернуть только после второй бутылки пива и широкого выбора закусок из заморских яств, о которых наш пилигрим успел забыть за долгие дни скитаний и лишений. Оказалось, что отстав от нас при подъеме на перемычку, приложив неимоверную силу духа Игорь, взобравшись на п.Петьки на 6100м., нашел, оставленную Мишей Ворожищевым одноместную пещерку, напоминавшую скорее холодный карцер, и коротал в ней двое суток, абсолютно уверенный, что друзья покинули его в тяжкую минуту. Питался он в это время салом, которое не успели забрать для облегчения подъема друзья. Этот радостный день закончился не менее радостным и забойным праздником - совместно с турками, которые пили огненную воду под заученный русский тост "ДАВАЙ!!!". Потом долго пели песни под гитару, причем лидировали исполнители из г.Томска, потом опять долго пили огненную воду - лидировали Турки, в предрассветной темени долго пили на посошок - лидировали попеременно, потом, наконец, разошлись по спальникам с общим счетом - "победила дружба и русский спирт".

Утром, плохо вспоминая, куда мог запропаститься месячный запас спирта и откуда взялся Пегель, мы дружной толпой, напоминая внешним видом мучеников нездорового образа жизни, вышли провожать турков на вертолет. Все радостно горевали, фотографировались, снимались в кино, обменивались адресами и рукопожатиями, начальник лагеря Леня, человек очень отзывчивый, уронил скупую мужскую слезу. Игорь не дожидаясь милости от природы, под наше сокрушенное "до свидания" отправился с вертолетом вниз, оставив в нашем амбаре очередной мешок с провизией. Единственное, что он увез с собой на память, это маленький бутылек с солнцезащитным кремом. Это эксклюзивное изобретение, детище высоких технологий и дефицитный контрабандный товар, который Игорь приобрел за полцены и очень этим гордился, изменил его внешность буквально с первых дней пребывания под высокогорным, безжалостным солнцем. Крем раз в десять увеличивал количество ультрафиолета падающего на кожу, от чего Игорь покрывался струпьями и пузырями, о которых ничего не говорилось в аннотации к контрабандному товару. Но, будучи человеком, верующим в добро, он мазался им неистово, до последнего дня ожидая, что однажды он проснется переродившимся, с кожей как бархат. А просыпался по привычке с лицом человека, регулярно попадающего под горящую струю военного истребителя МИГ-31.

Хотелось бы несколько теплых слов сказать о тех людях, которые были хозяевами лагеря, которые терпели нас столько времени не только за наши вечерние капустники, огуречники и сольные концерты. Не только за любовь к чистоте Сашки Кирикова и Кости Медведева, которые нередко, с первыми лучами солнца, грузили на носилки мусор и таскали его к вертолетной площадке. Нас терпели еще и потому, что выгнать нас было особенно некуда, да и особенно не за что, хотя достоинств у нас как брильянтов, а недостатков… ну скажем как у всех. Первым официальным лицом, с которым нам пришлось столкнуться это начальник лагеря Леня, военный с Байконура, терпимо, а зачастую с любовью относящийся ко всему живому, даже если это живое разговаривало на незнакомых ему языках. Под его железным командованием жизнь в лагере протекала без катаклизмов и сбоев, без террористических актов и междоусобных войн. Глядя в его спокойные голубые глаза, мы верили, что все будет хорошо, а если и будет плохо, то Леня знает, как с этим бороться. На кухне наоборот жизнь зачастую проистекала празднично и бурно, девчонки Таня, Вика и Галя проявляя чудеса кулинарного искусства, баловали постояльцев лагеря изысканными блюдами, приготовленными из совершенно обычных и невзрачных с виду продуктов. На кухне не было ни одного недовольного лица, но зато было столько довольных, что изредка их приходилось выталкивать взашей, что бы они вспомнили, за чем сюда приехали. Короче если бы, кому-то посчастливилось просидеть в лагере безвылазно более двух недель, то домой его могли отправить только грузовым вертолетом, с закатившимися от счастья глазами. Но не все относились к нам, как детям, которых нечаянно нашли за столовой, между баней и туалетом, на чеку всегда были армейцы-спасатели, которые чувствовали в нас непонятную, скрытую угрозу. К счастью работы у них было невпроворот - клиентов, посягающих на собственное здоровье и жизнь, прибавлялось с каждым вертолетом. А под конец нашего пребывания мы здорово с ними сдружились, и, уезжая, от всей души желали друг другу удачи.

Сашка Шатских, несмотря на свой здоровый оптимизм и задубевшую кожу на подошвах ног, которой могли позавидовать гималайские Йети, получил от доктора суровый медицинский приговор - везите ваши почки домой, садитесь на пиво-водочную диету, а про Горы и громадный рюкзак забудьте до следующего похода в компании с Мишей Ворожищевым. Серега Ермаченко разглядывая своего друга, проникся всей сложностью ситуации - идти одному на Победу, не приходило в голову даже Туру Хейердалу и адмиралу Крузенштерну, а эти парни были не из слабых… Да, и ситуация на самой Победе не внушала никакого оптимизма, все спортивные группы тихонько сидели в своих палатках, дожидаясь когда первые траншеекопатели пойдут на штурм вершины и проложат дорогу вверх. Решение было не простым и обидным - надо лететь домой, зачеркнув летний сезон на пике акклиматизации. Это решение держали втайне до самого последнего момента, что бы не омрачать жизнь всем кто их знал, потому что к тому времени Серега с Сашкой стали всеобщими любимцами (в хорошем смысле этого слова) и вечерком собравшись в палатке-столовой заводили всю компанию.
--
anyway
A S
Аксакал
 
Сообщения: 551
Зарегистрирован: 14 окт 2009, 11:37
Откуда: Томск

Re: Томичи и Хан, и что из этого получилось

Сообщение A S » 01 мар 2010, 00:11

Вечером Костя и Сашка Кириков, собрав в рюкзаки все самое необходимое и дорогое ушли в лагерь на 4200м. на стыке ледников Ю.Иныльчек и Семеновского. Шестерка на Хана дело не шуточное и требовала быстрого подхода и трезвого размышления. И если первое далось легко и непринужденно, то со второй частью все обстояло не так гладко. И дело было не в спирте, который оставили до возвращения, а с собой взяли в маленьком бутыльке уколов для. Дело в том, что, поставив палатку, парни решили подойти под стену и еще раз посмотреть на что они замахнулись, опять же надо было сразу определиться с началом маршрута, что бы утром не терять времени на блуждания в тумане. Самое простое решение напрашивалось само собой - дернуть вверх по стене контрфорса и делу край. Но если ваш маршрут запланирован на семь дней и плюс один-два дня на непогоду, то вес рюкзаков на старте, это явные минусы килограммов организма на финише. К тому же за контрфорсом просматривался крутой, но совершенно снежный кулуар, выводящий прямо к первой ночевке, а вот по стене с такими рюкзаками до ночевки можно и не успеть. Немногословное голосование показало, что мнение разделилось - Сашка, высказался за стену, Костя за кулуар. В ходе диспута, как самый болтливый, победил Костя.

Утром, быстро собравшись, томичи неумолимо надвинулись под начало маршрута. Костик, читая в Сашкиных глазах неуверенность в правильности выбранного пути, вышел вперед и начал методично долбить фирн, оставляя за собой цепочку уходящих вверх ступеней. При более тесном знакомстве с кулуаром оказалось, что он не такой уж белый и пушистый, каким виделся после ужина. В поверхности были видны пробоины всех размеров от серых, холодных камней, которые как можно было догадаться, раньше жили метрами двумястами выше. Потом снежный кулуар закончился, и то, что снизу казалось небольшой ступенью перед выходом на гребень, наяву оказалось узкой расщелиной с каскадами застывших водопадов, которые совсем не входили в планы спортивного совершенствования и здорового образа жизни. Отступать было уже поздно, и вооружившись двумя кайманами Костя, матерясь про себя на русском и незнакомом ему татарском языках, полез вверх. А теплое солнышко не заставило себя долго ждать. Ну а где солнышко, там и камушки, и через час кулуар превратился в погремушку, по которой рикошетя по стенам летели камни очень похожие на надгробия, правда, без памятных надписей. Пройдя еще три веревки по тонким ледовым стенкам, Костя оказался в очень щекотливом месте, в очень неестественной позе. Видимо, что бы приободрить его, по льду беззаботно побежали ручейки с холодной водой, и с каждым ударом каймана из подо льда появлялся маленький веселый фонтанчик, который никак не гармонировал с Костиным настроением. Отчаянно жалуясь Сашке на свою немощь и трусость, он шкрябал по обледеневшим скалам ледовыми молотками и кошками, уверяя, что по стене идти было бы гораздо проще и однозначно безопаснее. Сашка выслушивал все это молча, философски разглядывая верхнюю часть кулуара, откуда камни и лед летели уже без перерыва. Почти наверняка в эти минуты он вспоминал о новой кассидовской каске, заботливо оброненной при подъеме на перевал Одиннадцати. Сейчас эта каска была бы в самую пору, поларовская шапочка тоже вещь хорошая, но в данной ситуации, ее единственное преимущество было только в том, что она позволяла волосам спокойно шевелится на голове, давая дополнительную вентиляцию воспаленному мозгу.

Костя наконец сообразил, что единственное спасение в данной ситуации, закрыть глаза и короткими скачками пробиваться наверх, на гребень, что бы стоя перед солнцем, показать ему жестами с чем в данной ситуации у томичей ассоциируется центр вселенной. Конец этого короткого, можно сказать стремительного восхождения по кулуару, положил неизвестно откуда (действительно, откуда в горах камни?) прилетевший на Костино плечо камень. Костя не дожидаясь боли, стиснул зубы, втянул носом разряженный и почти бесполезный горный воздух и … заорал. Может от этого крика, может от удара камнем он слетел со стенки, где остались торчать два каймана, и начал короткими подвываниями рассказывать Сашке, как ему сейчас нехорошо, как ему обидно и как ему жаль два оставленных во льду молотка. Сашка решил, что однорукий друг окончательно тронулся, и удар видимо пришелся в основном по голове, потому что на его глазах Костик, проявляя жидовский героизм, пытался под градом камней, одной рукой вырвать изо льда кайманы, а заодно и единственный ледобур, который был его страховкой.

Потом было однообразное сидение друзей на наклонной полочке шириной меньше письменного стола, отгородившихся от всего остального мира двумя потрепанными рюкзаками, которые были превращены в импровизированную баррикаду. Сашка мирно спал, Костик привычно и тихо подвывал, разгрызая горбушу (которую Саня выдал ему вместо обезболивающего), камни злобно рикошетили по стенам, напоминая злых перекормленных мух и слонов. День богатый на приключения устало подходил к концу, солнце медленно закатывалось в сторону Китая, между камнепадами появились паузы, а у Томичей появилось устойчивое желание спуститься вниз. Спуск решили организовать по стене, что бы не испытывать судьбу дважды, спускались медленно и печально до тех пор пока ноги не коснулись снега в верхней части кулуара. Костя, объевшийся рыбы, начал постепенно проявлять интерес к происходящему, и дожидаясь пока Саша спустится со стены, отошел немного в сторону. Там его и долбануло последний разок камнепадом, который пришелся как нельзя кстати - это был сигнал, что спуск по кулуару, должен быть мгновенным.

Внизу на 4200м. друзья расстались - Костя поплелся в лагерь к доктору, а Сашка решил утром выйти на Хана по классике.

Ночью, спустившись в лагерь Костя устроил небольшой Хэллоуин, перепугав обитателей своим "бодрым" видом и коротким пересказом дневных событий. Доктор аккуратно что-то потрогал, где-то подергал и высказал твердую уверенность, что переломов нет, а синяк можно оставить на память. Дальше стандартный набор рекомендаций - рюкзак закапать на леднике до следующего года, повернуться к горам спиной, поднять вверх здоровую руку, резко опустить ее, и смело маршировать в сторону дома. Рюкзак действительно доставлял массу хлопот, тут с доктором спорить было трудно, а вот горы - без них нельзя. Леня, разрешил квартироваться в свободной палатке, девчонки организовали на кухне поздний ужин или ранний завтрак, а Серега Ермаченко с Сашкой Шатских достали лекарство, которое мы разлили по кружкам, и в теплой компании приняли внутрь.

На следующий день Сашка с Серегой уходили вниз, домой. Этот момент они долго откладывали, медленно пережевывали завтрак, медленно потягивали чай, видимо дожидаясь, когда позовут обедать. Но минута расставания неумолимо приближалась. А вскоре их фигурки затерялись на морене ледника Южный Иныльчек, томичей становилось все меньше и меньше… А Сашка Кириков в это время уже стоял на вершине Хан-Тенгри, разглядывая взлохмаченные горные окрестности и фотографируя потрепанный флаг Томских Осликов, который был скоропостижно сделан перед выездом на Тянь-Шань. Подъем на вершину неутомимый Саня совершил в рекордно короткий срок, чувствуя, что поход по горам и перевалам не прошел для организма даром. Спуск до лагеря прошел без осложнений и особых приключений, которые неотступно преследуют Томских Осликов во время их скитаний по горным странам.

В лагере Сашка перебрался в палатку к Косте, который уже устал чувствовать себя ущербным и ненужным, и ломал голову, что теперь делать. Потом он вспомнил, что эта проблема оказалась не по зубам и более умным и рассудительным людям и успокоился, ожидая, что все решиться само собой. А на Сашку накатило чувство сытости, отдыха и беспокойства. Он тоже основательно заразился вопросом "что делать?", но в отличии от Кости, Чернышевского и Обломова, он сразу нашел простой и логичный ответ - время есть, продуктов гора, все живы, значит пора на Победу. Костя хотел на Хана. Хотел недолго, собрал пожитки и двинулся по Сашкиным стопам. Вечером вышел из лагеря сразу поднялся на 5300м., и почти ранним утром (иногда богатырский сон вредит богатырскому здоровью) пошел на восхождение. К обеду погода начала портится, а народ который уютно сопел за спиной начал поворачивать вниз, и только чья-то одинокая фигурка маячила метрах в ста выше по склону. Через два часа фигурка превратилась в обледеневшего, но очень настырного иностранца, который сидя на снегу дожидался пока Костик втащит свою потрепанную гордость на предвершинный гребень. Всегда приятно когда перед вами маячит живой человек, да еще абсолютно не говорящий на вашем родном языке, в такой обстановке гораздо легче пережить собственное бессилие и немощь. На вершине было тоскливо, погода была никакая, видимость ноль, иностранец ушел, не дожидаясь пока Костя на его глазах совершит над собой насилие и проползет последние сто метров. Но, проходя мимо Костика, гордо стоящего на четвереньках, он назидательно постучал по часам и показал рукой вниз. Таким как я - подумал Костя, надо стучать не по часам а по голове, но видимо этот момент был упущен еще в далеком детстве… С вершины он в темноте спустился до 6400м., где Красноярцами была заботливо оставлена палатка, накрепко пришвартованная к скалам и продуваемая всеми ветрами. Ночевка без спальника и теплых вещей, когда приходится спать в позе эмбриона на рюкзаке, заставляет задуматься о многом.

На следующий день Костя спустился в пещеру на перемычке, и основательно отоспавшись, на следующее утро довольный появился в лагере на морене, где его встретил не мене радостный и отдохнувший Сашка Кириков. После баньки и основательного обеда, Сашка решил поделиться с Костей планами на оставшуюся неделю. Народ в лагере не терял времени даром, и на Победе уже появились обжитые места до 5800м., населенные многочисленными оптимистами, которые время от времени сменяли друг друга, т.к. на такой высоте от оптимизма до пессимизма иногда буквально одна ночевка. А четверо армейцев из лагеря уже несколько дней сидели на п.Важи Пшавелы и бодро радировали о большом количестве снега, о сплошной непогоде и прочих климатических каверзах, которые не дают даже нос высунуть из палаток. Все это вместе взятое вселяло чувство уверенности, что на Победу друзьям можно будет попасть, только если их выстрелят в ту сторону из пушки. Поэтому Костя, памятуя о своих не свежих силах и раненом плече, на которое рюкзак надо одевать только крепко сжав зубами лыжную палку, дал клятву, что будет идти, до куда ноги донесут, а потом Сашка вклинится в любую лидирующую группу и потихоньку - полегоньку дошагает до вершины.

Утро Томичи встретили на леднике Звездочка. Еле видная тропа петляла как сумасшедшая, кидаясь от одного края ледника к другому, выкидывая коленца, в виде спусков по почти вертикальным ледовым стенкам или подъем по острым как бритва не менее ледовым гребешкам. Поднявшись на плато верхней части ледника, Саня с Костей пережили легкий шок, разглядев Победу поближе. Аккуратно вставив обратно выпавшие челюсти, скромными шагами направились к началу ледопада, выводящего на "сковороду" перед перевалом Дикий. Трещины засыпанные снегом, глубиной с Марианский желоб и замаскированные свежевыпавшим снегом, заставили друзей приобщится к искусству перевоплощения. Представьте себе сапера и кенгуру в одном лице. Когда Костя весь мокрый добрался до начала ледопада, его внезапно ослепила вспышка разума, в виде вопроса: "А может нам надо было связаться???". Но, посмотрев на тропу, по которой метрах в пятистах ниже пробивался Сашка, Костя понял, что вопрос на самом деле глупый, и с Сашкой такой номер не пройдет. Саня наверняка скажет, как отрежет: "Это неспортивно…", и все.

На ледопаде в это время тусовались стайки маленьких гномиков, а до томичей долетали сбитые кем-то сосульки, обрывки нецензурной беседы и короткие, как тост, команды. Подъем по ледопаду по провешенным перильным веревкам прошел быстро и неинтересно. Гномики, которых они догнали на ледопаде, оставили после себя внушительную траншею по направлению к перевалу. Костя, разглядывая следы размера этак 45-46, классифицировал гномиков как "Гномики тянь-шаньские бигфутовые". В своем дневнике он сделал лаконичные пометки: "Живут высоко в горах, питаются мхом, который старательно выкапывают из-под снега широкими, как снегоступы подошвами. Занимаются попрошайничеством и мелким грабежом иностранных подданных. Встречаются редко. Живут сообществами. Размножаются в тепле. К интеллекту относятся равнодушно".

На "сковороде" - небольшом снежном платом перед перевалом Дикий, стояло несколько палаток засыпанных снегом, из которых время от времени высовывались хмурые физиономии, что бы посмотреть на шатающихся героев, уходящих вверх. Они задумчиво смотрели на проходящих мимо, потом бросали беглый взгляд в сторону вершины Победы и удовлетворенные увиденной картиной прятались обратно в свои тряпичные домики. Проходящие, делая над собой усилие, разгибали усталые спины и вызывающе пошатываясь, отправлялись наверх, показывая своим видом, что Победа гора конечно крутая, но есть перцы и покруче. Часам к пяти томичи добрались до ночевок на высоте 5800м. По старинному альпинистскому обычаю, сделав морды ледорубами, они заняли небольшую снежную пещерку, в которой планировали с комфортом переночевать. Погода удалась на славу, вечер впечатлял шикарными видами и кротостью погоды. Поужинав и договорившись с многоопытными мужиками из славного альпинистского города Екатеринбурга о совместном завтрашнем выходе на 6800м. Костя с Сашкой без долгих церемоний отдались богу сна.

Утром все встало на свои места - снег, казалось, валил не только с неба, но даже из под земли, видимость не более 30 метров, настроение соответствующие: "кто я? где я? куда я?". Зябко кутаясь в тяжеленные рюкзаки, народ, вылезший на штурм вершины, хмуро разглядывал склон, по которому с басовитым урчанием начали сходить небольшие лавины. Благоразумие естественно победило… и мужики смачно сплюнув драгоценную влагу в оборзевший снег, начали подъем. Томичи, старались держаться в передних рядах, добросовестно оставляя здоровье в увлекательном приключении, которое грозило растянуться на несколько запоминающихся дней. Костя, закусив губу обмороженными зубами, проклинал конституцию своего тела, представляя, как было бы хорошо, взбираться первым по снежному склону, имея не широкую (оставим это слово на Костиной совести) грудь, а узкую, как киль у голубя. И потом, явно не хватало еще одной пары ног, 4 WD это круто. Особо напрягало лазание по скалам, если приспичило лезть первым, то много серого вещества тратиться на поиск верного пути и выбора счастливой перильной веревки; если вы идете за кем-то по проторенному пути, то сверху на вас валится столько снега, что глаза и рот лучше заблаговременно заклеить пластырем и дышать ушами. Ближе к 6400м. попались две заваленные снегом палатки населенные отшельниками, которые уже отвыкли слышать человеческие голоса и напрочь забыли, как выглядит солнце. Единственным плюсом в их положении были места под палатки, которые на скальном поясе встречаются так же редко, как розовые птицы фламинго. Томичам пришлось забраться еще метров на 150 выше, и там, под громадным валуном установить свою многострадальную палатку, выходом в пропасть. Снег, ветер и маразм крепчали, стало слегка подмораживать, температура крови снизилась градусов на шесть от нормы. Забравшись в палатку, и немного перекусив Саня с Костей прикинули свои шансы… шансы прикинулись, что их мало, на этом и успокоились. Ночь внесла коррективы в спокойный сон и желание выспаться. Часа в два ночи, Костю бесцеремонно лишил сна Сашкин локоть, целенаправленно воткнутый под ребро. Костя осторожно приходил в себя, вяло соображая, что случилось что-то интересное. Когда мозг включил рецепторы, способные ощущать и оценивать окружающее, он догадался, что видимо за какой-то надобностью Сашка ночью вытащил его из палатки и вернул в лоно матери природы. На лице мягкой подушкой лежал снег, в ноздрях свистел ветер, а ноги привычно дрожали от холода. Сашка начал тоскливо орать в ухо, внося ясность в происходящие. Все оказалось совсем просто - ветром сорвало тент с палатки, Сашка успел поймать его через внутреннею палатку, и теперь ему стало скучно держать тент обмороженной рукой и он просил Костика сходить на улицу и навести порядок в этом бардаке. Костик заторопился и в одних носках вылез наружу для разборок. Разборки продолжались добрых полчаса, в течении которых Костя ясно усвоил, несколько ценных истин. Первая - пластиковые ботинки с кошками, держат на льду гораздо лучше хлопчатобумажных носков, второе - у Сашки очень сильные пальцы, значит он хороший скалолаз - вырвать тент из его скрюченных пальцев можно было только ледорубом, третье - палатки на Победе надо с вечера заваливать камнями, и тогда ночь не принесет вам неожиданностей.

Утро следующего дня отличалось от ночи только незначительным увеличением числа фотонов, пробившихся сквозь плотную пелену снега. Докричавшись до соседей, Костя объявил выходной, и предложил Сашке немного обустроить их уютное гнездышко, в котором придется провести еще одну ночь. Работали споро, палатка через два часа стала напоминать бункер Саддама Хусейна, укрепленный по всем правилам военной науки. Ночью палатка могла выдержать три прицельных попадания ракет "земля-воздух" или падение Тунгусского метеорита. После этого Томичи, расслабленные как три поросенка из известной сказки, гордо забрались в свое убежище и начали лакомиться сушеным мясом, вспоминая добрым словом Мишу Ворожищева с Лехой Шебеко, изловчившихся приготовить такой деликатес. Под неторопливое почавкивание и нудное завывание ветра хорошо спится даже днем, даже в таком месте… Ночью Томичи приняли активное участие в шоу "Ночной ужас возвращается". На этот раз, их не сбрасывало со стены ветром, их не подкидывало вместе со спальниками и барахлом, в этот раз ветер отдыхал. Но ему на помощь подоспел белый и пушистый снег, который за два часа заваливал палатку по самую крышу. В таких условиях противопоказано: спать, материться, дышать, делать утреннею гимнастику и есть сушеное мясо. Это полнейшее нарушение прав человека. Костик с Сашкой проявили небывалую солидарность и всю ночь поочередно дежурили на снежных баррикадах. Утром было решено собрать вещички и отправляться, куда глаза глядят. А вариантов было всего два - или вверх, или вниз, оставаться в этом экзотическом месте еще на одну ночь желания ни у кого не было. Сами подумайте, первая ночь - ветер, вторая ночь - снег и лавины, следовательно, можно предположить, что на третью ночь, гарантирован либо пожар, либо наводнение. Ни то, ни другое томичей уже не устраивало.

Сашка Кириков, с лицом человека, который готов к подвигу, быстро собрался, и полез наверх пробиваться на 6900м. Костя собирал обледеневшую палатку и готовился отправиться следом, когда минут через десять раздался звук, напоминающий шуршание лавины. Лавина была маленькой, но шустрой и полезной, на ее горбу ехал Сашка, весь покрытый снежными кружевами и решимостью. Возле валуна, который трое суток служил нашим пристанищем, он энергично соскочил с сугроба и поделился новостями. Четыре армейца спускают с Важи двух ленинградцев: у одного перелом ноги, у второго подозрение на пневмонию, погода дрянь, а снега столько, что не видно ни самого маршрута, ни перильных веревок, ни светлого будущего. Эти новости внесли ясность в беспросветный быт томичей, решено было помогать армейцам транспортировать жителей северной столицы вниз на ледник. Спуск до 5800м., где необходимо было приготовить пещеру для пострадавших, занял уйму времени и нервов. В окружающей белой мгле беспрестанно грохотали лавины, заставляя все мускулы нервно сокращаться и пытаться вспомнить прожитую жизнь. Раза после двадцатого, организмы перестали нервничать и идти стало гораздо легче. Если учесть, что снегом завалило все перильные веревки, а маршрут Костя с Сашкой представляли себе довольно туманно, то нет ничего удивительного, что траектория спуска напоминала ломанную кривую, с досадными и безрадостными спусками и подъемами по заваленным снегом скалам. Траверсы по лавинным склонам Победы, позволили Томичам открыть в себе ранее неведомые резервы организма. Костя, по заранее запланированной случайности, пережил лавину, которая белоснежным катком, проехала по его ногам, когда он, бросившись в сторону, упал, цепко вцепившись в скалу. Вероятно, что после повтора этого трюка, свои брюки он без лишних проблем, мог бы гладить прямо на ногах, напоминающих две гладильные доски. Саня тоже не терял времени даром, зачастую идя своим, непростым путем. На 5800м. томичи спустились в полной прострации, мокрые, голодные и набитые снегом, по самые легкие. Возле пещер, вернее, предположительно в тех местах, где они были, народ рыл норы и ходы в поисках пропавшей в лавине жилплощади. Из трех пещер осталась одна. Узнав, что твориться наверху, все начали активно готовиться к встрече, ленинградцев. Пещера была расширена, на примусах булькал кипяток, готовый превратиться в чай или бульон. Москвичи, которые приняли нас в своей пещере, оказали самый радушный прием, безостановочно работая над расширением пещеры и благоустройством прилегающей территории, постоянно засыпаемую свежим снежком. Через некоторое время появились спасатели, которым помогали Е-бургцы. В пещере на ночевку набилось человек двенадцать, плечом к плечу сидя на нарах и согнувшись в три погибели, под капель, которая уже не могла подмочить, ни наши вымокшие насквозь пуховки, ни подмоченную репутацию. Москвичи, да продлятся их годы, всю ночь заботливо подкармливали нас, собранными в одну кучу припасами, дежурили около входа и подбадривали нас своим несокрушимым оптимизмом.

Утро было долгожданным и абсолютно пессимистичным, снега на склонах прибавлялось с каждым часом, вокруг была белая мгла, а где то внизу перевал Дикий, с которого пострадавших вместе со всей компанией обещали забрать вертолетом. Все кто ждал хорошей погоды, сидя в пещерах на 5800м. решили уходить вместе со спасателями вниз, помогая транспортировать пострадавшего. Толпа собралась внушительная, но спускаться вниз по лавиноопасному склону, без всякой видимости, желающих не было. Костя с Сашкой еще вечером решили спускаться в любом случае, время поджимало, до поезда из Алма-Аты оставалось неполных три дня. После того, как они объявили о своем решении попытать счастья на спуске, народ приободрился и в качестве приза за смелость выделил им из своих рядов одного армейца-спасателя, который хорошо знал куда идти при нулевой видимости. Первая связка робко начала спуск, первым Костя, вторым Сашка, третьим шел штурман ….., который корректировал продвижение камикадзе. Идти вниз было необычно трудно, снегу иногда было по плечи и он не продавливался, даже если Костя наваливался на него своей основательно похудевшей массой. Бороздя снежный склон, часа через три стало ясно, что затея была явной авантюрой, приходилось делать зигзаги и снимая очки долго вглядываться в белый мрак, выискивая указатель "крутой спуск" или "осторожно гололед". В одну такую минуту, небеса разверзлись и то, что увидела первая связка, заставила их остолбенеть минуты на две. В полной тишине раздался уверенный крик штурмана: "Мы на карнизе!!!". Дальнейшие действия были выполнены синхронно и на высокой скорости - склон прорезали три параллельных, трассирующих траншеи. После этого отрезвляющего события, стало ясно, что мы окончательно заблудились. Сорок невероятно долгих минут понадобилось нашей связке, что бы выбраться наверх к остальным, которые благоразумно спускались с пострадавшим за нами, держа интервал метров в триста.

Возвращаться в пещеры никто не хотел, и вперед вышла связка москвичей, которая не без приключений и везения, вывела нас к перевалу. На этот счет у них была своя тайная корысть, которая стала явной после падения одного из участников в пещеру, которую они предусмотрительно вырыли при подъеме. В этой пещере они забыли аккумулятор от видеокамеры, и решили, что сейчас самое подходящее время для его поисков. От найденной пещеры они взяли уверенный курс на перевал. На гребне перевала Валера Багов решил проверить, не притупилась ли бдительность его напарников по связке, и хладнокровно рухнул с карниза. Друзья были на чеку, и среагировали быстро и бесповоротно - Валеру, который удачно упал на склон, еще некоторое время держали в подвешенном состоянии, напоминая, что у таких проверок есть и обратная сторона.

На "сковороде" из заваленных снегом палаток стали материализоваться люди, которые хотели поглядеть на бесплатное чудо - "явление спасателей из снежной з…..цы". Зрелище им понравилось, и сразу появились добровольцы записаться на наше шоу. Из лагеря передали короткую, как удар ледорубом по голове, новость - "вертолета не будет, спускать пострадавших надо до ледника, навстречу вышла группа спасателей из лагерей Хайбулина и МАЛа…". На армейцев было жалко смотреть, мужики вымотались до предела. Быстро переодев ленинградца в более менее сухие вещи и поудобнее закрепив его на коврике, приспособленном для транспортировки, собрав последние силы, мы двинулись к ледопаду, озираясь на еле видные склоны, с которых с грохотом срывались лавины. Костя топал впереди, в связке с Лехой, который прокладывал тропу между трещин и свежих лавинных конусов, словно проделывал, это как минимум два раза в день, выгуливая собачку. Сашка впрягся, помогая тащить ленинградца по борозде, оставленной после первых двух связок.

Через некоторое время мы уже начали спуск по ледопаду, оставляя спуск пострадавшего напоследок, когда народ скопится внизу, чтобы легкой рысцой проскочить кулуар, ведущий от нижней части ледопада до ледника Звездочка. На ледопаде было шумно. С громадных ледяных глыб, наваленных в беспорядке друг на друга, регулярно срывались сосульки длинной метров по шесть-восемь, разлетаясь при ударе на тысячи сверкающих осколков. Внизу на леднике появились человеческие фигурки, спешащие нам на помощь. Ленинградцы держались молодцом, хотя чувствовали себя откровенно хреново. Сергей со своей сломанной ногой, своим отрешенно-сосредоточенным видом напоминал Будду Шакьямуни. Костя оценил его спокойствие, когда на ледопаде были попытки спустить Серегу напрямую до кулуара, не таская по горизонтальным перилам, где были провешены веревки. Соблазн был велик, но именно там пролетали остатки небесно голубых сосулек, которые не напрягаясь превратили бы любого в решето в течении 10-ти секунд. После коротких дебатов, которые завершил кивок пострадавшего, решили идти на горизонтальные перила, а потом по возможности аккуратно спустится к основной группе, которая ждала под ледопадом.

Спуск прошел нормально, и когда мы, утопая в снегу, бежали вниз по кулуару, к нам на подмогу поднимались Барнаульцы и остальные хлопцы оснащенные довольно странным спасательным средством, с которым Томичам, слава богу, еще не приходилось иметь дело. Передав пострадавших, все, не снижая темпа, двинулись вниз, к палатке, где был устроен шведский стол, а Сергею оказали первую помощь, и уложили в специальную надувную лодку для транспортировки по леднику. Стоит упомянуть, что наш спуск с Победы имел потрясающий успех у желающих спуститься в лагерь - на ледник спустилось более двадцати человек, не считая пострадавших. В лагерь мы спустились в два часа ночи, Леня, как официальное лицо, сократил официальную часть встречи, до короткой и лаконичной речи, состоящей из одного слова: "Молодцы!", а затем перешел к неофициальной, крепко пожимая всем руки и радостно заталкивая в палатку-столовую, где девчонки организовали импровизированный банкет.

Есть такая пословица "Не было бы счастья, да несчастье помогло", в нашем случае, все вышло именно так. Несмотря на неудавшееся восхождение, несмотря на всю круговерть, связанную со спас.работами, мы приобрели настоящих друзей, с которыми бок о бок провели эти несколько дней. Было очень приятно осознавать, что есть мужики, которые готовы прийти на помощь в любой ситуации, которых не остановит ни погода, ни усталость, ни высота. У Лени подобралась прекрасная команда и хочется надеяться, что мы еще не раз увидимся в горах, живые и здоровые, за рюмкой чая, вспоминая ночевку в пещере и спуск до Звездочки.

Не успели мы согреться и рассказать и половины нашей истории, как к нам в гости пришли мужики из Великого Новгорода, что бы вместе выпить за удачное возвращение, которое по началу, казалось совершенно безумной затеей. И только мы опустили на стол кружки, в палатку уже входили москвичи, приветствуя нас живой водой, разлитой на московском заводе "Кристалл". Вечеринка была недолгой, но очень дружественной и немногословной, все буквально валились с ног от усталости, мокрая одежда, к которой за последние четыре дня все кажется, уже привыкли, здесь, в тепле, стала вызывать чувство глубокого и справедливого отвращения.

Новый день в лагере, Костя с Сашкой начали с поиска попутного вертолета, но котором они могли бы добраться до Мойдодыра, а от туда через Каракол и Бишкек добраться до Алма-Аты. Когда выяснилось, что вертолета не будет, а непогода продлится еще дня четыре, томичи стали приучать себя к мысли, что концовка высокогорных сборов, будет подстать его началу. Подготовка к турпоходу прошла в предельно сжатые сроки. Распихав все что, может тормозить их при спуске по Ю.Иныльчеку в баулы и рюкзаки, прихватив небольшой мешочек деликатесов, они направились к гостеприимным барнаульцам, которые пытались под дождем высушить вещи вымокшие во время спас.работ. Вещи скорее стирались, чем сушились, но по беспечным лицам мужиков было видно, что дождь они возьмут измором. Получив их согласие доставить вещи до Барнаула, мы отправились выполнять последнею и самую приятную миссию - последний обед в лагере в окружении друзей и прощание со всеми, кого успели узнать за время пребывания на Иныльчеке. Когда все прощания подошли к концу, нам совершенно расхотелось уходить… но рюкзаки уже привычно впились в плечи, командуя трубить отход.

Скажу сразу, туристы мы совершенно необычные, можно даже добавить, что совсем странные. Распределив между собой припасы, палатку, газовую горелку и котелок, к вечеру первого же дня мы заблудились в тумане на бесконечной морене ледника. У Сашки в рюкзаке остались продукты и котелок, а у Костика газовая горелка и палатка. Все вместе взятые эти вещи, могут оказать действенную помощь в любой ситуации. Но если у вас есть горелка и нет котелка, и продуктов, то вы честно должны себе признаться, что к врачу надо ходить почаще или ходить в поход, крепко взяв друг друга за руки. Сашка тоже оказался не на вершине блаженства, когда увидел обилие продуктов и отсутствие конкурентов, но ясность, что даже килограмм копченой колбасы не заменит крыши над головой, заставляла приготовиться к неприятностям. Костя в довершении ко всему, совершенно не собирался идти куда-либо пешком, поэтому совершенно не интересовался, каким путем надо спускаться, полагаясь в выборе курса на более уравновешенного, и обладающего цепкой памятью Сашку. Скорость продвижения по леднику достойна упоминания в книжке альпиниста, здесь судьба сыграла злую шутку, заставив томичей основательно попотеть. Костя шагал вперед, бодрым галопом, подозревая, что, петляя по леднику и моренам намного отстал от Сашки. А Сашка на второй день, обнаружив на морене следы своего непутевого друга, принялся со всей своей прыти догонять беглеца.

Встреча состоялась вечером второго дня. Костя к тому времени, намотал порядка 80 км., выпил столько воды, сколько хватило бы на год стаду верблюдов для безбедного существования, справедливо кроя матом и кафелем переменчивую погоду и свою самодеятельность. Воздержание в пище и активный образ жизни, довели его до такой степени голода, что окружающий мир классифицировался только одним критерием - сгрызть или не сгрызть. Сашка встретил его, радушно улыбаясь и протягивая кусок сала, как заслуженный приз, за сообразительность и жизнелюбие. Оказалось, что Саня добрался до людей не более часа назад, проехав на лошади от языка ледника, до базы вместе с местным проводником, которого удачно зафрахтовал в палаточном городке, мимо которого Костя протопал с полузакрытыми глазами. На базе Толи Комиссарова нам оказали радушный прием, пообещали дать лошадей до Мойдодыра, кров на ночь и сытный ужин перед сном. Сытный ужин для Костика чуть не превратился в последний - отведав тарелку наваристого супа с увесистым ломтем свежего хлеба, он печально сполз на пол, крепко схватившись за удивленный обилием пищи живот. Уложив его на кровать, Сашка принял весь удар гостеприимства Комиссарова на себя. Ночь он провел интересно и познавательно, но утром имел вид человека, который очень хочет домой.

Дальнейшее наше продвижение к дому, проходило достаточно стремительно. Были задействованы лошади, машины, автобусы, частные извозчики и поезд. Лучом света в темном царстве нашего возвращения можно назвать ситуацию с изъятием всей наличности в столице Казахстана Алма-Ате. Проявив великодушие и основательное ротозейство, бдительные мылыцыонеры с железнодорожного вокзала Алма-Аты, после основательного осмотра наших никчемных особ, оставили в наших дрожащих руках (вернее в одном грязном носке) пять американских долларов. Озадаченные таким количеством наличности, и имея билет только до Новосибирска, мы долго думали, как нам потратить эти бешенные деньги… В конце концов мы решили воздержаться от поездки в Лас-Вегас, от покупки домика в швейцарских Альпах и ограничились коротким звонком в Томск и покупкой двух пирожных -трубочек. Разомлевшие от неожиданно навалившего безделья и спокойствия за удачно вложенные наличные, мы непринужденно прогуливались по вокзалу, ожидая, когда появится привычное чувство голода и грусти. Но в дело вмешалась Фортуна и даже не одна, а две. Одна из Фортун очень напоминала Аленку Агееву, а вторая Танюшу Чепель, с которыми мы провели столько приятного времени на леднике Ю.Иныльчек. Девчонки радостно сообщили, что приехали проводить нас на поезд, и теперь придется зайти в кафе и полакомиться пивом и шашлыками. Вообще то мы были не против, но в Алма-Ате еще не появились благотворительные кафе, которые обслуживают счастливцев, имевших удовольствие пообщаться с местной мылыцыей. Фортуны признали наши объяснения неубедительными и устроили прощальный обед, который запомнился нам надолго.

В поезде мы залегли в летнюю спячку, а в городе Новосибирске нас встретила Танюшка Медведева для сопровождения в родные края. Решилась она на это не сразу, сначала она долго нас рассматривала, оценивая, стоит ли везти домой неизвестных героев Маппет Шоу - пугать родных и знакомых. Выбор был в нашу пользу, и вечером того же дня мы увидели огни родного города…

К. Медведев
--
anyway
A S
Аксакал
 
Сообщения: 551
Зарегистрирован: 14 окт 2009, 11:37
Откуда: Томск

Re: Томичи и Хан, и что из этого получилось

Сообщение bno » 01 мар 2010, 15:47

шедевральный и мой любимый рассказ о подвигах Томских альпинистов)
нашёлся, наконец! :)
Аватара пользователя
bno
РАСТАман
 
Сообщения: 12
Зарегистрирован: 04 ноя 2009, 21:45
Откуда: Томск

Re: Томичи и Хан, и что из этого получилось

Сообщение Гусаков » 01 мар 2010, 17:35

Действительно шедеврально! Прочитал залпом!
Гусаков
 


Вернуться в Медведев К.

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

cron